Ответы на вопросы, предложенные журналом «Радуга»

1. Как Вы относитесь к ситуации смены тысячелетия, к ажиотажу вокруг миллениума?

К смене тысячелетия Я никак не отношусь. Это игрушки для обывательского сознания, ориентирующегося на условные безжизненные величины. Современному человеку не обойтись без того, чтобы рационально разложить жизнь по полочкам, «поверить алгеброй гармонию». Но жизнь, как известно, иррациональна и на абстрактные фокусы не обращает внимания. (Хотя разные временные отрезки разной длины дышат своими особыми ритмами.)

2. Как Вам представляется, какие глобальные проблемы обретут особую актуальность в будущем – в сфере экологии, религии, науки, медицины?

В будущем главной задачей продолжит быть достижение, или, вернее, первые шаги к достижению самодостаточности человека, то есть шаги человека вглубь себя - к открытию новых способностей и возможностей сознания (которое есть и бытие, ибо сознанию надобно быть, а бытию – осознавать себя. Иначе нет ни того, ни другого), которые сделают ненужными подавление, помыкание и уничтожение человека государством, человека человеком, животных и природы в целом человеком. Об этом с исключительной силой говорит пророк Исайя: «Тогда волк будет жить вместе с ягнёнком, и барс будет лежать вместе с козлёнком; и телёнок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их… ибо Земля будет наполнена вéдением Господа, как воды наполняют море».

Предстоит всё-таки осознать и пережить Слово Христа: «Царствие Божие внутрь вас есть», Лук., 17:21.

А вручение себя внешнему комфорту, требующему агрессии человека по отношению к низшим формам бытия, убивает сверхчеловеческие возможности в человеке, терпеливо (или нетерпеливо) ждущие своего часа. Технократия превращает человека в раба, зависящего всецело от произведений своих рук, бездушных идолов, требующих в жертву себе своего создателя.

3. Что значит для Вас девиз «Мысли глобально – действуй локально»?

Этот девиз для Меня ничего не значит. Любое наше действие не существует изолированно от всех прочих действий – наших и чужих. Любое наше действие кипит в котле общей жизнедеятельности всей планеты и, естественно, всего Космоса. Просто ум человеческий ещё не научился улавливать эту взаимосвязь и взаимозависимость. Так что каждое наше действие глобально по своей сути. Чтобы понять это, необходимо развивать сознание, чтобы оно улавливало не плоские, серые мыслишки, а животворящие вибрации, рождающие миры и планеты, сплавляющие прошлое и будущее в настоящее.

4. Насколько, на Ваш взгляд, актуален ныне первый опыт объединения Европы, начатого 1000 лет назад процессом христианизации её народов? Не грозит ли новому объединению Европы нечто вроде затяжной внутренней борьбы между Римом и Константинополем за установление единого христианского миропорядка? Можно ли говорить о продолжении процесса религиозного объединения Европы (движение экуменизма, возникновение синкретических форм верований)?

Этот опыт сделал положенное и уступит место новым био- и социоритмам. Тогда все усилия по религиозному объединению Западной и Восточной Европы оказались растоптанными политикой, то есть агрессией косности.

Но всё ненужное, не отвечающее задачам сегодняшнего дня, будет отмирать, цепляться за людские Души и отмирать в ярости и крови.

А храмовая литургия проявится во всех видах человеческой деятельности. Литургия (греч. служение) Богу будет преображать и развивать человеческое сознание и сердце везде. Естественно, Божьи заповеди только при этом условии и проявят себя в полную мощь.

Этнические и политические изобары и изотермы выведут новые узоры на карте мира. Сознание обновляется (по крайней мере, должно обновляться) ежемгновенно. «Нельзя пришивать новую заплату к старому платью, и нельзя наливать молодое вино в старые меха», – говорит Христос.

Старое, не способное к обновлению, будет сопротивляться проявлению нового, свежего уровня сознания-бытия изо всех сил. И тем самым утверждать его – обычная диалектика жизни. Но проявление нового качества – это не агрессия, а прорастание нового сквозь старое.

А синкретические формы верований Мне не нужны, это от рассудка, а не от Бога. Необходима Воскрешающая Благодать, сошедшая на Землю.

Экуменизм человечьими стараниями пока невозможен.

5. В каком смысле можно говорить о единой европейской судьбе? Если судить не по замыслам европейских правителей, а по объективным результатам истории, то каким «интегрирующим началом» отмечена судьба народов Европы? Может ли основой интеграции стать объединение против кого-то?

В XI веке новой эры окончательно оформился «Христианский мир» Западной Европы, противопоставивший себя Константинопольско-Киевскому православию Восточной Европы. То есть проявилось некое общее мироощущение конгломерата государств и народностей, сознательно считающих этот конгломерат своим общим домом. Тем самым эти государства и народности оказались связаны и общей судьбой. Они без угрызений совести могли драться между собой, но при надобности легко забывали долги и обиды для объединения против «схизматиков» – православных. («Ибо от них самого Бога тошнит», – так объясняли крестоносцы-христиане своё разграбление христианского города Константинополя и массовые убийства православных христиан в 1204 году в Византии.) Это противостояние не только объединило Западную Европу против Восточной, но и связало их одним узлом, проявив таким образом в борьбе противоположностей и их единство для сохранения и развития жизненного процесса. Это жизнь, а логически-культурные установки лишь отражают её течение и подстраиваются под её ритмы.

Так что единая европейская судьба – в конце концов станет очевидной. Отрицание отрицания.

6. Что такое для Вас Россия: особая цивилизация, часть Европы или нечто ещё неопределившееся? Что ждёт Россию в предстоящее столетие – распад или ренессанс? В случае ренессанса будет ли это возрождением европейских истоков русской культуры (скандинавских, византийских и других) или, скорее, развитием её евразийских, восточных ориентаций?

Россия – это объединение многих народов, связанных общим биоритмом, создавшим как надстройки великие неповторимые культуры. И эти культуры вовсе не остановились в развитии. Россия – суперэтнос со всеми вытекающими отсюда последствиями. В своё время это очень чётко и интересно показал Л.Н. Гумилёв. Мне кажется, Россию ждёт не распад, а выздоровление, то есть восстановление на современном этапе и в Её нынешнем суперэтническом возрасте Её энергетики. Лев Гумилёв определяет срок жизни суперэтноса периодом около 1500 лет, если суперэтнос доживает до естественной старости.

Россия сейчас, после периода надлома, начавшегося в середине 19-го века, с Крымской войной, – вроде человека, пережившего климактерический период, с организмом перестроившимся и приспособившимся для дальнейшего существования.

А период надлома суперэтноса, по теории этногенеза, длящийся несколько десятилетий, всегда характеризуется расколом суперэтнического силового поля, гражданскими войнами и всем, что с ними связано. Надлом в древнем Риме первого века до новой эры: войны Мария и Суллы, Цезаря и Помпея, Октавиана и Антония. Надлом в Византии 8-9 веков: иконоборческие войны. Надлом в Западной Европе в 16-17-м веках: Реформация, войны католиков с протестантами.

И ещё: Россия выживет соборностью, взаимной жертвенностью, духовным единением Душ и судеб. И уж никак не вырожденческим – и потому чудовищно агрессивным - шовинизмом, который просто заурядная судорога – телесная, умственная и душевная.

Культурный Ренессанс России, по-моему, не будет воскрешением европейских истоков Русской культуры или её евразийских ориентаций, а явится сплавом всего этого, доведённым до кипения собственным оригинальным мироощущением.

Ведь и Западноевропейский Ренессанс не был калькой с античности с её идеей подавляющего и оглушающего рока, а был выражением крайней индивидуальности западноевропейского человека, открывшего этим крайним индивидуализмом дверь в Новое время.

7. Смогли бы Вы поддержать обвинение против рьяных сторонников объединяющейся Европы – упрекнуть их в европоцентризме, в возвышении себя как европейцев над другими народами?

Европоцентризм существует не первое тысячелетие. Мир с центром в Западной Европе не нужен никому, кроме западноевропейцев и их бестолковых последователей в других частях Ойкумены.

Так же вели себя и жители «государства Срединной равнины», то есть предки современных китайцев. Те вообще не затруднялись в решении судеб неокитаившихся народов: таких просто вырезали, без душевных переживаний за «неполноценных».

Точно так же полагали фанатики «бесноватого ефрейтора».

Всё это не для России - по своей природе, мироощущению, мировоззрению, жизненному опыту соборной. Гениальный Лев Гумилёв говорит, что «Европа – центр мира, но и Палестина – центр мира, Иберия и Китай – то же самое, и так далее. Центров много, число их можно подсчитать по сходству ландшафтов».

8. Какое событие XX века можно считать самым значимым для судьбы европейской цивилизации?

Мировые войны и революции. Именно они перекраивали политическую карту мира. Но это на внешнем уровне. А вообще сейчас проявляет себя новое мироощущение, которое, когда заговорит в полный голос, будет почище социальных революций.

9. Как Вы думаете, готовы ли мы к жизни в условиях мозаичного, мультикультурного общества?

Я не могу отвечать за всех. Важно выиграть войну у дьявола (раскола сознания), который беснуется у каждого в душе. Важно понять, что агрессия, диктат – это ущербность, неспособность расти и органично усложнять психику, сознание и всю свою жизнь. Вмещать, усваивать, а не убивать и подавлять. Тогда и внешние обстоятельства сложатся гармонично.

"Стяжи дух мирен - и спасёшь тысячи вокруг себя" - сказал Серафим Саровский.

10. Как на Ваш взгляд, растущая открытость Эстонии в отношении Европы может повлиять на консолидацию её гражданского общества?

Лишь бы эта открытость в отношении Европы (или «к Европе»?) не стала засматриванием Эстонии в европейский рот. Но уважают не угодливость, а самостоятельность поведения. Считаются, по крайней мере, только с самостоятельностью. Дай Бог правительству Эстонии самостоятельно сделать всех живущих в Эстонии и любящих Её равноправными и защишёнными от всяческих ущемлений гражданами своей страны. Тогда и вопросы о консолидации Её гражданского общества станут неуместными.

11. Какое влияние на будущее России может оказать русская диаспора в странах Балтии и странах Западной Европы? Как ренессанс в России может сказаться на интеграционных процессах в Эстонии?

Русская диаспора в Ближнем зарубежье может оказать самое прямое и непосредственное влияние на будущее России. Этот онтологический и диалектический принцип изложен ещё библейским царём Давидом в одном из псалмов: камень, который отвергли строители, стал во главу угла.

А ренессанс России (говорю сейчас о культурном ренессансе) соответственно усилит взаимные токи Её и представителей развивающейся в Эстонии Русской культуры. Тут политики не могут особо помочь или помешать. Потому что культура может больше политики. Культура выживает и в катастрофах, «рукописи не горят».

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют Землю» - Евангелие от Матфея, глава 5, стих 5.

Культура надолго, а политики, «временно великие», по словам Герцена, - на чуть-чуть.

«Наша быль вам чудней, чем небыль…»

(Интервью, опубликованное в журнале «Инфопресс»)

Марина: Георгий, в двух предыдущих выпусках тебе приходилось вести интервью с поэтами, теперь тебе ответ держать. На твоем рабочем столе всегда не менее двух десятков книг, что мне говорит о том, что для тебя поэзия - не дождевая бочка - выходи и черпай. Что она для тебя, осознанный каторжный труд или болезнь?

Георгий: Да нет, какая каторга? Скорее уж болезнь, которой Я счастлив болеть, хотя она и высасывает нещадно все свободные жизненные силы. Но главное – это Моя жертва миру, необходимая Мне самому больше, чем самому благодарному слушателю. Вдохновенная и бескорыстная. Мир стоит на законе жертвы. Не отдашь себя без остатка – не заполнишься новой силой и новыми возможностями. Не выдохнув, не сделаешь вдоха. Как у Руставели: "Что отдал, то Твое", а в Евангелии: "Сберегший душу свою, потеряет её, а потерявший Душу свою ради Меня, сбережет Её " (Матф.,10: 39).

Марина: Человеческая память многопланова и избирательна. В Тебе, Мне кажется, особо развита историческая память, потому-то во время и после Твоих выступлений в разных формах задается по сути один и тот же вопрос: "Почему в Ваших произведениях столько исторических имен и событий?"

Георгий: Во-первых, что Бог даёт, то и слагается. Во-вторых, есть и лирические, и сатирические, и шуточные, и другие произведения.
А в-третьих, это не фиксирование Мною истории и мифологии, а осознанная необходимость воплотить в жизнь свою психоинтеллектуальную формулу. То есть необходимость поучаствовать, так же как и всем остальным землянам, в развитии жизни. Развитие – это преображение прошлого, использование прошлого как топлива для движения жизни. Поэтому прошлое никак не может оставаться неизменным. Заявление, что прошлое нельзя изменить – это безжизненный рационализм. И Мои песенные дела - это потребность в изменении мира, в движении жизни. А имена, события и всевозможные коллизии сами проявляют себя в Моём сознании. И чем меньше Я вмешиваюсь своим рассудком в стихотворческий процесс, тем стихотворение выходит вдохновеннее. Исторический ряд событий вполне может раскрошиться и выстроить иные причинно-следственные связи - и тем самым составить совсем другие жизненные узоры, другую судьбу Космоса. Поэтому Мои песни – это преображение на Мой лад истории и мифологии.
И вообще, по-Моему, время движется не в одну какую-то сторону, а во всех мыслимых и немыслимых покуда направлениях, которые так же действенны и властны. Поскорее бы только освоить всем естеством своим эту полноту его взамен нынешней убогой линейности.
Не воплощая себя в жизнь, т.е. не преображая жизни, человек будет жизнью же сталкиваться в смерть. А слово – реальнейший жизненный заряд, и им можно воскрешать мёртвых, как говорится в Ветхом и Новом Завете. По вере воздастся.

Марина: Кто из поэтов-классиков и современников наиболее тебе близок и интересен?

Георгий: Из классиков – Державин, Пушкин, Лермонтов. Это революционеры-реформаторы русской поэтической речи, возможностей русскоязычного стихосложения. Периодически испытываю потребность почитать Баратынского и Тютчева. Из поэтов 20-го века – это Маяковский, Бунин, Клюев, Ходасевич. Это особые поэтические материки, на которых с огромной пользой для себя возрастали лучшие поэты ушедшего столетия. Из cовременников – Александр Галич. Сплав Его знания глубин и высот русского языка, исключительного мастерства с огромной сердечной силой вызвал к жизни настоящие шедевры. Читаю и слушаю Его постоянно.

Марина: В процессе создания своих песенных баллад, учитываешь ли Ты аудиторию?

Георгий: Во время стихосложения нет, конечно. Тогда внутренняя реальность сильнее внешней. А перед выступлениями, во время составления программ, пытаюсь представить возможных слушателей, Их возраст, душевное состояние, что усвоится, а что, скорее всего, встанет поперёк горла. Хотя во время выступления чаще всего вся намеченная программа перекраивается безжалостно.

Марина: Три года назад Ты выступал в доме-музее Н.К.Рериха в Изваре, расскажи об этом подробнее.

Георгий: Да, в конце сентября мы с Владимиром Александровичем Жилкиным и его питомцами из культурного центра "Полисветие" были в имении Рерихов, теперь это музей, принимающий гостей со всего мира. В первый день Я выступал вместе с другими певцами и музыкантами, а на следующий – со своей программой. Хорошие слова услышал в свой адрес. Мы пообщались с интересными людьми - и слушая Их выступления, и за столом, так сказать, в неофициальной обстановке. Я благодарен Владимиру Александровичу за эту поездку. Его многолетняя культурологическая деятельность, кстати сказать, глубокая и актуальная, заслуживает особого внимания и попечительства. Это уровень международный. Верю, что Его судьбе может быть посвящена монография какого-нибудь талантливого исследователя. И надеюсь представить Его стихи здесь, в Литературной гостиной.

Марина: Как возникла одна из новых песен, популярная на Артефакте "Тумбалалайка"?

Георгий: Когда-то уже очень давно на магнитофонной ленте Я услышал предисловие Александра Галича к одной своей песне: Его польский друг, побывавший в Освенциме, рассказывал, как лагерное начальство заставляло оркестр из заключённых провожать уходящих на смерть весёлой песенкой "Тумбалалайка". На её мелодию Галич написал две мощные песни о том времени, о жизни и смерти вообще, о быстром забвении чужого горя. Мне же хотелось сказать о ситуации, когда музыканты, сами обречённые погибнуть в скором времени, провожают своих друзей, может быть, родных на уничтожение.

Марина: А как возникли песни, связанные с Эстонией?

Георгий: Их всего три. И появились они как ответ на справедливый упрёк эстонского поэта Юло Вызара из Вильянди: "Живёшь в Эстонии всю жизнь – и ни строчки о Ней, хотя о чём и о ком только не пишешь!" Сложились песни быстро и легко, как будто Я только и ждал этого упрёка, чтобы выдать их на свет Божий. Это "Песня Калевипоэга", "Посмертная песнь соратника старейшины Лембиту" и «Эстонская песня».

Марина: Что бы Ты пожелал себе и другим?

Георгий: Обрести гармонию во взаимоотношениях с людьми и миром. Получше осознать, что корни наших озарений и помутнения сознания – в Нас самих. Я верю, что стоит только искренне перестать попрекать Мир - и Он перестает быть попрекающим Нас. «Стяжи дух мирен – и спасешь тысячи вокруг себя», – говорил Серафим Саровский...

Путём «людей длинной воли»

Неусвоенные уроки Прошлого – мертвящий тяжкий груз на человеческом сознании. А этому грузу надобно быть топливом для разгорания возможностей Настоящего и для обновления Настоящего, то есть для зарождения и проявления Будущего.

Соблазны лжи, сознательного обмана доверившихся, терзавшие древних, до сих пор отравляют нас мнимой лёгкостью преступного существования. Хотя история постоянно говорит о том, что для всех и каждого вины без наказания не бывает. Генетическая память – она ведь при нас, со своим хорошим и плохим наследием. Она спасает и карает нас, всё ещё не понимающих это, ведь материя, из которой мы сделаны, существовала во все времена. А награда за лёгкость проявления обмана и злодейства – вырождение, потеря огромных возможностей, генетически спящих в нас, пробуждаемых взлётами человеческого духа и убиваемых его падением.

Наверное, уместно вспомнить некоторые обстоятельства рождения могучего и мужественного народа в не столь давние времена, память о котором изуродована недобросовестными современниками и – через века – их легкомысленными последователями.

Во второй половине XII века Тэмуджин, представитель рода Борджигинов монгольского племени (мэн-гу), жившего в Забайкалье, ещё не ставший Чингисханом, и его добровольные нухуры (дружинники), так же, как и он, оторвавшиеся от своих родовых кланов (иргенов), вызывали бешеное неприятие их сородичами, ближними и дальними. Причиной этого стала повышенная жизненная энергия отщепенцев, способность на сверхнапряжение.

Выдающийся учёный-этнолог Л.Н.Гумилёв назвал эту способность к сверхактивности пассионарностью (passio по латыни – страсть).

Эта их пассионарность разрывала сложившиеся отношения в иргенах и в монгольском племени, противопоставляла их вождям и рядовым обывателям, пребывавшим в привычной колее родовых традиций, возвышающих старшие поколения и присваивающих результаты героических деяний молодых и дерзких.

Чрезмерная энергетика и мобилизующее честолюбие Тэмуджина и его друзей вырвались из плена удушающих традиций родовых общин, не желающих никаких перемен в малоподвижном племенном укладе. И тем самым обладатели жизненной сверхмощи, «люди длинной воли», стали опасны и ненавистны их инертным соплеменникам за нарушение социального и душевного покоя и за покушение на права тех, кто отмеривал соплеменникам жизненные блага.

(Подобные коллизии переживали и отщепенцы других народов в других временах: будущий царь Давид со своими приверженцами, будущие создатели Рима Ромул и Рем с преданными им разбойниками, первые христиане вокруг апостолов, пророк Мухаммед с мухаджирами («совершившими хиджру» – переход в 622 году н.э. из Мекки в Медину) и т.д.)

Попрать привычные социальные структуры гораздо легче, чем создать свои, позволяющие полнокровно воплотиться в жизнь. Большое число поставивших себя вне законов общества гибло в смертельной борьбе за жизнь, но жить по-старому было для них хуже смерти.

Но выживавшие организовывались в исключительно боеспособные отряды, и лишним «градусом» их душевно-физического накала было то, что терять им было абсолютно нечего. Спасти их могла только отвага, взаимовыручка, разгоравшаяся до жертвенности, и душевное родство, ставшее сильнее родства кровного. При этом фальшь в отношениях, обман доверия становились смертельной опасностью и карались только смертью.

Их бывшим сородичам такое отношение к жизни и друг к другу казалось недопустимым из-за собственной неспособности на такой взлёт жизненных сил, ибо жертвенность – высшая степень проявления жизненности.

Сородичи, от которых сбегали «люди длинной воли», уже не испытывали потребности в выручке своих пленённых соплеменников, легко нарушали законы гостеприимства, легко отвечали подлостью на доверие и совсем не гарантировали вождям надёжность в военных действиях.

Оставшийся в 9 лет без отца Тэмуджин был не только брошен сородичами на произвол судьбы, но жестоко и последовательно преследовался ими много лет, потому что рано проявил душевную мощь и новый стереотип поведения, исполненный самостояния и чистосердечия. Но этот его нрав обрушил на него такие испытания и беды, которыми простой смертный был бы раздавлен сразу же. Поэтому его великая судьба потребовала выработки чётких правил взаимоотношений с соратниками и врагами.

Свод новых законов – Яса – был обнародован и опубликован на всемонгольском съезде – Великом курултае в 1206 году. Там же Тэмуджин, в 44 года, был поднят на Белом войлоке почёта и избран Чингисханом монгольского ареала и покорённых к тому времени иных племён. Но вырабатывалась Яса Тэмуджином и его соратниками, разумеется, с молодых лет, прежде чем государственным законом, став неотменяемой нравственной необходимостью.

Ясой были утверждены справедливые вознаграждения по заслугам, а не по милости старейших, а также «смерть за убийство, блуд мужчины и неверность жены, кражу, грабёж, скупку краденого, сокрытие беглого раба, чародейство, направленное ко вреду ближнего, троекратное банкротство, т.е. невозвращение долга, и невозвращение оружия, случайно утерянного владельцем в походе или в бою (если кто-нибудь, отступая, обронит свой вьюк, оружие или часть багажа, то находящийся сзади его должен сойти с коня и возвратить владельцу упавшее; в противном случае он предаётся смерти). Неоказание помощи боевому товарищу приравнивалось к самым тяжёлым преступлениям. Так же наказывался тот, кто отказал путнику в воде или пище. Более того, Яса воспрещала кому бы то ни было есть в присутствии другого не разделяя с ним пищу. В общей трапезе ни один не должен был есть более другого» (Л.Н.Гумилёв, «Древняя Русь и Великая степь»).

Пренебрежение взаимовыручкой, обман доверившегося – то, на что уже не реагировали монголы прежнего душевного склада,– стали караться смертью. Искренность, уверенность в соратниках, бесстрашие и жертвенность – признаки новорождённого народа, разбухающего свежей силой – сплотили монголов, пошедших за Чингисханом, в победоносное войско, сокрушавшее намного превосходящих их численностью врагов.

Особым стало и отношение к доблести противника: отважным и до конца не предававшим свои знамёна воинам и военачальникам предлагалась служба монгольскому хану с правами монгольских воинов на выслугу. «А предателей и гостеубийц убивали вместе с роднёй, ибо, считали они, склонность к предательству – наследственный признак» (Л.Н.Гумилёв, «Древняя Русь и Великая степь»).

«Злые города» – т.е. города, где были убиты монгольские послы, уничтожались до основания. (Общеизвестный пример: русский город Козельск, где были убиты посланники Бату-хана). За то же были разгромлены государство хорезмшахов, китайская империя династии Сун, венгерское королевство.

В годы молодости Тэмуджина совершался третий крестовый поход (1189-1192 гг.), возглавлявшийся германским, французским и английским монархами. Ради интереснейшего сравнения, ещё одна цитата из книги Л.Н.Гумилёва:

«История его (третьего крестового похода) известна, но вот некоторые детали этнопсихологического значения.
Прибыв в Палестину и овладев Аккой, Ричард Львиное Сердце оставил у себя 2 тыс. заложников-мусульман, а потом велел их убить. У Салах-ад-Дина тоже было много пленных христиан, ждавших, что их разменяют, – теперь их ждала смерть. Но Салах-ад-Дин не казнил пленённых, а повёл своих воинов к месту, где лежали трупы заложников. После этого мусульмане стали драться как львы. Наступление английских рыцарей к 1192 году захлебнулось». «Древняя Русь и Великая степь».

Можно было бы вспомнить и зверства сына Фридриха Барбароссы Генриха VI над жителями сдавшегося ему Палермо, которых он, наплевав на все обещания, ослеплял, сажал на кол, зарывал живыми в землю и т.д. А его старший современник, византийский базилевс Андроник Комнин, до того зверствовал над жителями Константинополя, что восставший народ повесил его за ноги.

Всё это, и многое-многое другое, творилось в Европе во времена Чингисхана, каравшего обманувших доверие и уважавшего истинную доблесть врагов, беря их за это к себе на службу. Далеко же «кровожадным монголам» до их европейских современников, который век противопоставляющихся в качестве цивилизованных этой самой «монгольской кровожадности».

А легенда об особой кровожадности монголов во главе с их ханом-изувером – клевета рыцарей-тамплиеров, которую раздули многочисленные западные историки в последующие времена.

Предателями по отношению к христианским святыням и христианскому населению в Палестине оказались сами тамплиеры и крестоносцы, поддержавшие не монгольское войско из христиан-несториан, шедшее освобождать Иерусалим от мусульман, а... самих мусульман – египетских мамелюков (воинов-рабов, гвардию египетских правителей, состоявшую сначала из суданских негров, а с 60-х годов XI века - в основном из тюркских народов, и отчасти кавказских)! Тамплиеры и крестоносцы снабжали мамелюков свежими лошадьми, фуражом, всем необходимым, чем обеспечили последним победу над измученным длительнейшими передвижениями монгольским войском, возглавляемым нойоном Китбугой. Эта тамплиерская и рыцарская любезность стоила жизни огромному числу христиан в палестинских крепостях, сдавшихся в плен и уничтоженных обещавшими им жизнь мамелюками.

Простодушные последователи Ясы оказались ошельмованными словоблудием проходимцев с крестом на груди, рассчитавшихся за свою клевету и предательство жизнями единоверцев. А в истории оказалось ещё одно тёмное пятно, точнее, чёрная легенда, по словам Льва Николаевича Гумилёва, через многие века восстановившего историческую справедливость.

Этика (нравственность) и экология (взаимоотношение человека и среды)

Знаменитый Зенон Киттийский, основатель философской школы стоиков («Пёстрая стоя» – портик на афинской агоре, где собирались последователи Зенона), сказал, что «конечная цель – жить согласно с природой, и это то же самое, что жить согласно с добродетелью: сама природа ведёт нас к добродетели» (Диоген Лаэртский «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов).

Но природа может привести к добродетели только будучи родственной добродетели. Иначе природа и добродетель окажутся несочетаемыми величинами, которые просто не смогут приблизиться друг к другу. Значит, добродетель – физическая величина, выражающая особое состояние самой природы (физического мира с его обитателями), упорядочивающая разноплановые и родственные части природы вокруг нас и в нас. Ибо и мы – части природы, способные развиваться и звучать правильно и выразительно лишь в слаженном оркестре из самых разных частей-планов-ликов природы, а не сами по себе.

Через триста лет, в первом веке н. э., ещё один выдающийся представитель стоицизма – Луций Анней Сенека так объяснит известную формулу Сократа в своём 71-м письме к Луцилию (перевод М.Л.Гаспарова): «Истина и добродетель одно и то же. Как истина не может быть больше или меньше, так и добродетель. У неё есть собственная величина: полнота». Добродетель, главное требование этики, оказывается, исчерпывается физическим (природным, physike (греч.) – природа) понятием – полнотой. А великие античные диалектики не интересовались абстракциями, не связанными с земной жизнью.

Но в каждом из нас, отдельных частей Природы, изначально заложены всё и все вокруг нас. Ибо и осознавать и видеть можно только соприродное себе. И когда человеческий разум увидит всё вокруг имманентным (присущим) себе, проистекающим из его же сознания, он станет божественным, преобразив и тело, ибо они (тело и ум) невозможны без взаимовлияния. Тогда увидятся въявь слова Христа: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Евангелие от Луки, 17:21).

Тогда преображённому телу индивидуума, осознавшему себя во всём и во всех, незачем будет умирать, ибо он станет всем во всех и будет вечно, как Космос, уже сознательно переходя в сверхчеловеческие-сверхземные состояния.

Смерть, пожирающая только тленное, неподчиняющееся бессмертному Божественному огню в нас, должна будет исчезнуть. Об этом с огромной силой говорили Моисей и библейские пророки, пережившие опыт общения с Высшим, огненным, миром. В книге «Второзаконие», и через много веков, в Послании апостола Павла к евреям, говорится: «Ибо Господь Бог твой есть огнь поядающий» (Втор., 4:24, Евр., 12:29).

Кстати сказать, вопрос, что первичнее: бытие или сознание – вздорен. Ибо cознание, чтобы проявлять себя, должно быть – существовать, иначе оно – абстракция, вырванная из космических конверсий. Бытие всегда осознаёт себя, а сознание всегда существует. А остальное от лукавого.

Весь многоплановый Космос-Микрокосм – единый Лик, проявляющий в себе бесчисленное множество ликов на всех уровнях, взаимозависимых и взаиморазвивающихся.

Уничтожать, калечить нашу Природу и её обитателей – самоубийство, – это значит есть самого себя в прямом смысле: каждое внешнее действие вызовет адекватное изменение в микрокосме, в нас. Все катастрофы, болезни – реакция внешней и внутренней нашей Природы на самоубийственную агрессивность и лживость людей по отношению к Ней, прекрасной, мудрой и милосердной кормилице нашей. Ничего безличного нет. Наши несовершенные личности взаимосвязать и упасти от самоистребления может только Совершенная Личность, Любящая и Знающая, имеющая множество имён и отражающая себя во всех частях и частицах Космоса. А молиться безличному, как говорил великий учёный и христианин Лев Николаевич Гумилёв, всё равно что молиться закону Бойля-Мариотта.

Человечество своим эгоизмом, жадностью и жестокостью ко всем формам жизни обрушило на Землю и на свою голову тяжелейшие испытания и хвори. Раздвоенность людского сознания, когда внешнее – это чужое, которое можно уничтожать и загрязнять или, в лучшем случае, покорять, убивая его самобытность, – дело безнадёжное, смертоносная болезнь, которую давным-давно пора осознать в себе, чтобы мочь излечиться.

Имеющий глаза и Душу живу увидит и поймёт.

Экология жизни

(Предисловие к стихотворному сборнику Владимира Жилкина «Орган – Свет»)

Зато теперь, когда твердыни косности и партийности начинают шататься под неустанным напором сил и событий, имеющих всемирный смысл, - приходится уделить внимание явлениям не только стоящим под знаком «правости» и «левости»; на очереди – явления более сложные, соединения, труднее разложимые, люди, личная судьба которых связана не с одними «славными постами», но и с «подземным ходом гад» и «прозябанием дольней лозы».
Александр Блок

В начале двадцатого века знаменитый поэт-символист Вячеслав Иванов сказал, что «правильный взгляд на жизнь – поэтический», то есть синтезирующий, сводящий воедино явления доселе несводимые, неоднородные, даже будто бы взаимоисключающие друг друга; взгляд, проявляющий органичность сознания-бытия, которые суть одно, рассеивающий мнимую эклектичность мира. И в конце концов обретающий способность увидеть Лик Божий над всем и во всём.Выявлению, обнаружению этого созвучия всего со всеми, воскресению всех во всём посвящена судьба Владимира Жилкина – поэта, философа, культуролога, учителя. Хотя тональность всей его жизненной симфонии задана, безусловно, поэзией – своей и несвоей, приводящей мнимую неподвижность и отстранённость вещей и явлений друг от друга в замечательно слаженный общий танец и сердечную взаимосвязь.

Несмотря на давнюю и профессиональную обожжённость самого поэта философией и интенсивные культурологические наработки, его стихотворчество свободно от рассудочности. И оттого естественная философичность его поэзии, нескованной, незашоренной, исключительно сильна. Эти стихи не обсуждают взлёты и падения жизни, её коллапсы и экспансии, а просто показывают их и закономерность, и иррациональность.

А простота и естественность – это сила дыхания жизни. Без них дыхание становится дёрганым и натужным, то есть больным. С дыхания вообще всё начинается и всё ему посвящается. Иначе полнокровной развивающейся жизни не получится.

Этот главный жизненный принцип сформулировали ещё несколько тысячелетий назад авторы Упанишад. Если осознавать умом, душой и телом этот закон, станешь необходим миру, потому что будешь утверждать силу мира простотой и естественностью – Волей Божьей.

Эти стихотворения драгоценны и тем, что способны воплотить в сознание и бытие чистосердечие не как смехотворную в наши дни слабость, а как животворящую и необходимейшую силу.

В наше время, распинаемое обманывающим себя и всех голым прагматизмом, плоским и жестоким к людям и природе, этому поэту дарована священническая доля защитника и хранителя душевной и природной материи. Доля подвижника, отречься от которой ему невозможно, ибо он ясно осознаёт природу, людей и братьев меньших как свою душу, разлитую окрест, которой сейчас очень плохо.

И эти безыскусные и прекрасные стихотворения – настоящая помощь, потому что заряжены огромной бесхитростно любящей и гармонизирующей силой и могут быть дорогими для чуткого книгочея и для малограмотного человека, хранящего душу живу.

Как истинному подвижнику, Владимиру Жилкину дано было создать Храм Культуры, исповедующий святую формулу «Осознание Красоты спасёт мир», Храм, рождающий одухотворённые синтез-программы из сплава поэзии, философии, живописи, музыки – настоящее священнодейство для благодарных слушателей из Эстонии и России.

Деятельность поэта, создателя Храма Культуры, автора синтез-программ ради осознания красоты и всемирности существования, при всей своей негромогласности и внеэстрадности воистину необходима и всепобедна.

Духовный реализм

Поэзия, как импульс сознания, кристаллизующий себя в языке, это проявитель речевой стихии нового качества, структурирующей и тем самым утверждающей себя в языке.

Эта новая речевая стихия, противопоставляя себя уже существующей речи и её старым структурам и тем самым входя с ними во взаимодействие, создаёт необходимое силовое поле языка, усложняющее и развивающее его.

Поэзия, в лучших своих проявлениях, утвердитель высших гармонических энергий бытия-сознания на физическом плане. Тем самым поэзия преобразователь бытия-сознания через языковой инструмент – структурируя сознание авторов и слушателей (читателей), а следовательно структурируя и бытие, ибо бытие и сознание – единое. Сознанию необходимо быть, то есть существовать, а бытию – осознавать себя. А пока этого необходимейшего условия нет, то нет ни бытия, ни сознания.

Именно поэтическая речь, даже не заключённая в строгие просодические формы, проявляет способность языка к саморазвитию, взрывает быстро костенеющие и штампующие себя обороты, открывает новые смысловые оттенки слов в новых сочетаниях.

Сердце мира для поэта в слове, слово проявляет через себя новые ритмы бытия-сознания. Через слово поэтом проявляется импульс духа, обновляющий жизнь.

Так же для Пифагора и его последователей импульс духа проявлялся через числа и их сочетания.

Поэтическое слово, как центральный мировой магнит, собирает вокруг себя разрозненные (в человеческом сознании) компоненты бытия-сознания в Божественный облик. Эта вдохновенная испепеляющая работа постоянно преображает, мучительно и сладостно, и самого поэта.

В конце концов слово должно обрести силу воскрешения, как Слово Христа.

Атлетика Яана Тальтса

К 40-летию победы на Мюнхенской Олимпиаде

Дела отважные и великие нужно делать,
а не обдумывать.
Гай Юлий Цезарь

Большие батальоны всегда правы.
Наполеон Бонапарт

Никогда не сдавайтесь — никогда, никогда, никогда,  
ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком,
никогда не сдавайтесь, если это не противоречит чести и здравому смыслу.
Никогда не поддавайтесь силе,
никогда не поддавайтесь очевидно превосходящей мощи вашего противника.
Уинстон Черчилль

Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в Твоей груди
давно всё пусто, всё давно сгорело
и только воля говорит: "Иди!"
Редьярд Киплинг

Передачи на «Радио 4» с Александром Лукьяновым

Песни, которые вы услышите сегодня и в дальнейших передачах с Моим участием, – это не просто литературные упражнения, а дело жизни и смерти, абсолютная необходимость создать свой мир, свой дом из всего прожитого Автором и нашей планетой, это попытки рождения нового сознания и, стало быть, нового бытия, которые суть единое. Это дом, стоящий на оригинальном, а не подслушанном, авторском мироощущении, дом, в котором Автор не будет раздавлен посторонней жизненной стихией и который, хотелось бы верить, органично и гармонично войдёт в общее мироздание. Без самостояния, без открытия своей особой интонации невозможно самопознание и развитие.

Посему, несмотря на известные мифические и исторические имена героев песен, это новый - Авторский - миф. В каждом случае и в каждом герое и героине присутствует Автор, насыщая и оживляя их своей кровью.

Вступление к песенному циклу «Моя Эллада»

Первая передача цикла посвящена песням мифологическим, хотя, как Я постараюсь объяснить ниже, любой жанр литературный, казалось бы, самый реалистический, вырастает из мифа.

Миф (по-гречески «мифос» означает повествование, сказание) – это не безжизненная фантазия, бессильная проявить себя на физическом плане, а сплав в сознании мифотворца сразу нескольких уровней бытия, сплав, в котором возможности высшего плана естественно усваиваются планами низшими, как и полагается в сплаве. Это такое состояние Бытия, в котором поток Времени впадает в Вечность, изменяя тем самым и пространство, или уничтожая его. Ведь пространство зависит от Времени. И в Вечности становятся возможными встречи героев всех времён и народов. Это не плоская, а объёмная реальность. И в этой реальности, выражаемой мифом, Время теряет свою власть, упраздняя заодно и некоторые другие категории физического мира, которые отдают свои полномочия более высоким категориям или, что то же самое, переходят в другое качество. Поэтому люди, миллиарды и много больше лет шедшие от состояния растений через животных к своему нынешнему состоянию, в мифе обретают возможность мгновенного превращения обратно в растения, животных или же в небожителей, как в известной поэме римлянина Овидия. Великий Достоевский говорил, что категория времени просто исчезнет однажды в человеческом сознании. Тем самым он проявил мифологический взгляд на Бытие исключительной мощи.

Эта объёмная реальность рождается силой нашего психического существа, в просторечии Души («Психе» по-гречески и есть Душа), которую Христос называет царством Божьим внутри нас. А Сократ говорил о Ней как о внутреннем голосе-даймонии. Чем сильнее проявляет себя психическое существо в сознании мифотворца, тем более живым и объёмным рождается миф, который может стать исключительным по силе озарением, как откровение Иоанна Богослова, Пятикнижие Моисея или Коран пророка Мухаммеда. Эти исключительные откровения – реальность, и миллионы душевно здоровых людей неспроста воспринимают их как реальность.

Рождённый сознанием, миф посредством слова воплощается в жизнь, становится организующим элементом жизненной стихии. Слово может творить чудеса, может вызывать к жизни особое оригинальное мироощущение адептов этого слова-мифа, и это мироощущение способно руками своих носителей создавать огромные государства и великие культуры. Мифологами являются великие писатели, художники, композиторы (ограничимся этим неполным перечнем), создающие свои неповторимые сплавы некоего умозрительного идеала с документами, конкретным жизненным опытом и физическим состоянием автора. И всё это, как тело кровью и как кровь кислородом, насыщается психической, то есть душевной силой. Даже в произведениях, условно называемых реалистическими, вовсю полыхает миф. Пушкинский Пугачёв, собеседник Петруши Гринёва – это не исторический Пугачёв. Но он, рождённый и насыщенный пушкинской силой, его трагическим и вместе с тем жизнеутверждающим, дивно гармоническим мироощущением, реальность, а не безжизненная абстрактная фантазия. Так же толстовский Кутузов, или Наполеон, и так далее. Вполне возможно, что на каком-то высоком уровне Бытия, герои мифические и их земные аналоги объединяются и становятся одной личностью.

Вступление к песенному циклу «Глаголом Торы»

Этот цикл посвящён песням на библейские темы и о библейских героях. Изумительный памятник духовной мощи великого народа не мог не затронуть душевных струн пишущего стихи и песни. Трагическая и счастливая судьба древнего этноса, переживавшего смертельные крушения и с новой силою восстававшего в пепле прошлого – слишком благодатная тема, чтобы равнодушно обходить её и чтобы не возвращаться к ней на новом этапе и на новом уровне. Живое пламя духовного пути Израиля – один из ярчайших светочей, проявляющих глубины генетической памяти Автора и расширяющих сферу сознания, делающих утерянный вчерашний день сегодняшним днём.

И вместе с тем переживание древнего грандиозного опыта делает живым не только вершины духа, покорённые израильскими первопроходцами - и тем самым ставшие реальными для штурмующих их озарённых Душ, но и провалы, которые надо освоить сознанием, справиться с ними. Без сомнения, сознание, обогащённое и натруженное древними письменами, формирует и внешние обстоятельства соответствующим образом. И просто необходимо ясно осознавать, что канувшие в ямы подсознания события и личности легко могут ожить и заявиться в Наше с Вами светлое настоящее в качестве Наших современников и снова разыграть закамуфлированные, или не очень, коллизии умерших эпох.

В общем, погружение в древность – это игра с огнём, который может обогреть и напитать теплом или испепелить, если играющий с ним не удержит необходимейшего равновесия сознания. Прошлое не безобидно, оно способно огрызаться и подольщаться. Но оно, как прекрасная женщина, властно влечёт к себе всё живое всесильными чарами. И, так же как женщина, оно необходимо для продолжения бытия, рождая в себе грядущее.

Поэтому Я вовсе не иллюстрирую римскую или израильскую историю, а решаю свои доселе нерешённые задачи и даже правлю эту историю и формирую своё будущее, которое, с развязанными в нём узлами прошлого, должно предоставить Мне гораздо более широкие возможности и раскрыть во Мне более высокие способности для познания Себя.

Атлет – должность интегральная

Предисловие к книге Эдуарда Доброго «Дорога с Востока на Запад»

Эта книга – исповедь настоящего труженика. Причём труженика в принципе и в самом широком понимании, а не только в спорте.

Замечательные душевные и физические возможности Эдуарда Доброго всегда не пропадали понапрасну, а воплощались в достойные дела щедро и безоглядно – будь то многотрудная работа врача, напряжённые атлетические тренировки или скорейшая, без расчётов и колебаний, помощь попавшим в жизненные ямы друзьям или малознакомым людям.

«Не на баснях подвиг проходил», - говорил о таком характере три с половиной века назад великий протопоп Аввакум Петрович, кроме Бога не боявшийся никого.

Так жить трудно, но только в такой душевной системе координат возможен рост жизненных сил и достойная трата их.

Наше знакомство и сотрудничество с Эдуардом Николаевичем началось аккурат перед Его пятидесятилетием, ровно два десятилетия назад, в другое время, ещё в другой стране, хоть и на этой же прекрасной эстонской земле.

Внешне Наша совместная работа строилась по схеме «тренер – атлет», предполагающей некоторую взаимную отстранённость, как у режиссёра с актёрами. Но отношения сразу же стали дружескими и интересными во всём. И трудновато определить точно, кто у кого больше учился спорту и неспорту.

Авторитетный в городе и республике врач, большой чиновник, к тому же значительно старше Меня по возрасту, Эдуард Николаевич в Наших общениях свой авторитет вкупе с должностями отправлял куда-то в небытие и становился первоклассником, безоговорочно верящим наставнику и надеющимся на Него по-ребячьи. Прямо по Слову Христа: «Будьте, как дети, ибо Их есть Царство Небесное».

А у душевно здоровых людей от доверия к Ним крылья вырастают. Так процесс наставничества онтологически оказывал себя обоюдным. И душевная сила, вкупе с физической, росла у Нас обоих.

За годы Мы освоили много методических ходов в тренинге, умели отбрасывать отработанное, находить совсем новое, не заимствованное ни у кого. Умели в досадных срывах вместо отчаяния разглядеть никуда не девшиеся возможности роста и выздоровления от этих срывов. Причём делали это по-разному.

Да и приёмы разъяснения и усвоения бывали неканоническими.

Однажды, когда Эдуард Николаевич впервые осваивал на тренировке 200 кг в становой тяге, этот «круглый» вес, с упрямством, достойным лучшего применения, многократно не покорялся атлету. Я терпеливо и нетерпеливо называл одну и ту же ошибку: во время срыва штанги от помоста снаряд откатывался чуть вперёд и отстоял на несколько сантиметров от голени – уходил от прямого воздействия на него мышц спины и ног. Из-за этого малозаметного ошибочного движения подъём веса сильно затруднялся, штанга незапланированно тяжелела. Да и психологически поднимать 200 кг в первый раз было непросто.

В конце концов раздосадованный атлет на повышенных эмоциях объявил присутствующим: «На сегодня хватит!» Но Я, «заведённый» вышеизложенным не меньше, счёл это откровенным оскорблением себя и дела и, побагровев, шагнул навстречу, заявив: «Из зала не выйдешь, пока не справишься!» До перехода общения в неуправляемое состояние было достаточно полувздоха.

Будь Мой подопечный менее разумным и умудрённым бытием и более закомплексованным своим общественным положением, Он сам оскорбился бы смертельно на диктаторские замашки младшего товарища, пусть даже облечённого тренерскими полномочиями. Но Э.Н. вдруг, как омытый живой водой, нашёл опору в пространстве и времени и тут же безупречно поднял этот новый и психологически непростой для себя вес несколько раз подряд.

Такими и другими способами Мы открыли много дверей в новую силу.

Наши отношения выдержали испытания на прочность и в других обстоятельствах, предложенных Жизнью и людьми. Известно, что простые смертные боятся чужой беды гораздо больше своих самых серьёзных хворей.

Когда Я на долгое время оказался вне социума и без средств к существованию, то увидел много нового в отношении к себе старых знакомых. В частности, странную страсть удержать Меня в этом состоянии любыми средствами. И для страсти этой малопристойной Мои бывшие приятельницы и приятели ничуть не жалели огромных жизненных затрат, своих и чужих.

Но Эдуард Николаевич с женой Валентиной Павловной посчитали необходимым быть со Мной в течение всей Моей неприкаянности и в самом прямом смысле спасали деньгами, продуктами, книгами. Причём смогли делать это так, что было не стыдно принимать эту помощь. А это в жизни наука наук, дар богодухновенный, редчайший, как дар истинного поэта, художника, музыканта.

По всему сказанному и оставшемуся «за кадром», могу утверждать, что эта книга не просто интересное свидетельство о себе нашего современника. Это и полезное чтение с лечащим эффектом, ибо книга заряжена большой душевной силой автора, способной преображать себя и мир.

Дорога, которая не может без нас

Что отдал – то твоё.
Шота Руставели

К 80-летию выдающегося деятеля Эстонской тяжёлой атлетики Тайму Вийра

В Эстонии пройти мимо сознательного развития силы, мимо занятий тяжёлой атлетикой или борьбой (начиная с 1888 года – времени создания Густавом Бёсбергом первого атлетического кружка в Ревеле) давно уже было непросто. Почти каждый эстонец с юных лет легко затягивался в этот поход за большой физической силой, визитной карточкой уважающего себя мужчины, – на недолго, надолго или на всю жизнь. Настоящая сила здесь всегда понималась как эквивалент настоящего мужества, способности достойно вести себя в опасных обстоятельствах и способности к огромным физическим и душевным перегрузкам.

Не миновала чаша сия и Тайму Вийра, уже от природы отлично сложенного и разносторонне одарённого физически. Ко времени окончания средней школы в 1954 году он был уже действующим тяжелоатлетом, заворожённым именами и достижениями великих эстонских геркулесов прошлого и настоящего.

Георг Лурих, Георг Гаккеншмидт, Александр Аберг, могучие и на борцовском ковре, и в упражнениях с тяжестями, давно были не просто в памяти, а в крови целого народа. Тоже прочно вошёл в мировую и эстонскую историю спорта герой Берлинской олимпиады (1936 год) Кристьян Палусалу, одолевший тогда всех сильнейших борцов-тяжеловесов мира и в классической, и в вольной борьбе. В полной силе находился олимпийский чемпион 1952 года, сильнейший борец-«классик», Йоханнес Коткас, которого ещё ждала великолепная победа на Кубке мира в Стамбуле в 1956 году. Это те, кто общепризнанно олицетворяли мощь всего своего народа. А были и другие достойные атлетические имена.

Пережил вторую мировую войну и первый эстонский олимпийский чемпион по тяжёлой атлетике(Антверпен, 1920 год, категория до 67,5 кг), чемпион мира 1922 года (до 67,5 кг), Альфред Нейланд. Жив был призёр двух Олимпиад по тяжёлой атлетике (Амстердам, 1928 год, «серебро»; Берлин, 1936 год, «бронза») и экс-рекордсмен мира в толчке Арнольд Лухаэр.

Знание истории старой атлетики, великих имён и их судеб было тогда не то что необходимостью, но естественной потребностью почти всего мужского населения республики. На этом знании росли. Сейчас не совсем так, вернее, совсем не так…

В общем, источников вдохновения было достаточно.

Вийр до сегодняшнего дня с удовольствием вспоминает один из своих первых турниров: «1954 год. Чемпионат прибалтийской железнодорожной линии по тяжёлой атлетике». Эстонию представили:

До 60 кг: Арнольд Кадакас.

До 67,5 кг: Яан Вястрик.

До 75 кг: Тайму Вийр.

До 82,5 кг: Мярт Ибак.

До 90 кг: Харальд Кальдмяэ.

Свыше 90 кг: Куно Икла.

И результаты, и успехи на турнирах приходили без задержки. В 1956 году стал он «серебряным» призёром на чемпионате Эстонии среди юниоров в полутяжёлом (-90 кг) весе. К концу 50-х годов он толкал больше 150 килограммов. В Эстонии тех лет таких было совсем немного, даже среди тяжеловесов. Мировой рекорд в полутяжёлой категории тогда принадлежал знаменитому американскому атлету Норберту Шеманскому – 181 кг (1953 год, Стокгольм).

Всё шло хорошо, и всё было впереди – и в спорте, и в жизни. В наличии были молодость, прекрасная физическая одарённость и вообще вкус к большой работе. Но честолюбие, личные атлетические успехи оказались совсем не главным факелом и фактором в жизни Вийра. Истинный душевный взлёт он стал переживать в содействии другим. Именно в этом состоянии он по-настоящему становился собой, был на своём истинном пути.

Его тренерские опыты начались ещё в студенческую пору, во время своих напряжённых тренировок. Всегда вокруг хватало юных и взрослых горячих голов, не ведающих чувства меры и пытающихся этот необходимейший жизненный закон компенсировать могучим эмоциональным перебором. А опытных тренеров было совсем мало, часто тренеры ненамного отличались в лучшую сторону от своих воспитанников.

После окончания Тартуского университета тренерство стало для Вийра уже законным «хлебом». С 1961 года он стал тренировать тяжелоатлетов республиканского сельского спортобщества «Йыуд» («Сила») и работать в Центральном совете «Йыуда».

Привлечение юных и молодых к душевному и физическому построению себя, участие в организации и проведении праздников силы и воли к победе над собой – праздников на самом разном уровне: от первенства «Йыуда» до союзных и международных. В этой недлинной фразе – большая и достойная судьба человека, имя которого, с начала 60-х годов прошлого века, знает каждый тяжелоатлет в Эстонии. Великое множество атлетов Эстонии было поддержано и вдохновлено на созидание и преображение себя Тайму Вийром, приобрело первый и дальнейший опыт на организованных им соревнованиях. И благодарно ему навсегда.

«Тренер Тайму Вийр: «С осени 1961 года я начал тренировать штангистов «Йыуда», а в феврале 1962 года среди них впервые появился Яан»». Это из книги великого эстонского тяжелоатлета, олимпийского чемпиона, неоднократного чемпиона мира и Европы, 43-кратного рекордсмена мира Яана Тальтса и Пааво Кивине - «Главное – желать!»

Более разных людей, чем Тальтс и Вийр, кажется, и не придумать.

Тальтс – Атлант, желающий именно себя подставить под небесный свод, сверхпассионарий, чья душевная энергия всё и всех выстраивает по ранжиру, подчиняет своему огню и ритму ради приближения и покорения любых горизонтов – для открытия новых горизонтов и целей. Открыты сказочные Эльдорадо, но те, что впереди, гораздо богаче и опаснее, стало быть, интереснее. Остановился – значит умер. Иначе и быть не должно, никакой рефлексии, иначе все его великие дела поискали бы себе других хозяев, которые не рассуждают, а делают. Свято место пусто не бывает.

И Вийр, мужественный, надёжный во всём, но прежде всего - не воспринимающий, а жертвующий, донор, всегда служащий не себе и своим амбициям, а всему великому делу тяжелоатлетического спорта. Служащий открытию мускульно-душевного счастья для достойных и всего необходимого для этого счастья. Говоря языком Хемингуэя, служащий «празднику, который всегда с тобой». Точнее, должен быть всегда с тобой. И со всеми, кто готов к нему.

Предельным противоположностям – и притягиваться предельно. Весь путь Тальтса в мировом спорте они прошли вместе, в альпинистской связке, вместе и в радостях, и в бедах. И Вийр был с Тальтсом не только во время великих мировых и олимпийских триумфов и чёрной работы, подготавливающей эти триумфы, но и в больничных палатах, в которые судьба укладывала всегда рвущегося за красные флажки всегда одинокого волка. Тем более что в любом состоянии Тальтс не отлёживался, а шёл вперёд. И тренировался даже в московской палате Центрального института травматологии и ортопедии (конец марта - первая половина апреля 1970 года). Куда попал с сильнейшими болями в спине и с диагнозом «сдвиг позвонков».

Яан Тальтс: «Да, по особому разрешению профессора Зои Сергеевны Мироновой мы с помогавшим и поддерживавшим меня на протяжении всего курса лечения Тайму Вийром притащили в больничную палату штанги и на 180 кг блинов. Это не было ни озорством, ни шуткой. Это был риск. И в случае удачи – сила в чистом виде.

Начал на скамейке делать жим лёжа. Основная нагрузка приходилась на руки и плечи, для спины выполнял только изометрические упражнения. В промежутке бегали по лесу. Поначалу вес немного уменьшился, но потом Вийр стал таскать из магазина колбасу, кур, творог, яйца. Готовили сами на газовой плитке. Помогали ещё Ломадзе и массажист Громадин. Настроение улучшалось».

Тогда всё получилось. И уже летом и осенью 1970 года, на чемпионате Европы в Сомбатхее и чемпионате мира в Колумбусе, Тальтс опять стал первым, с новыми мировыми рекордами. И главная сила была ещё впереди.

Вийр, не любящий и не умеющий жаловаться, как-то сказал: «В 68-м году я мог бы поехать от Эстонского спорткомитета в Мехико (на Олимпийские игры), посмотреть Яана на помосте, поддержать его. Но вместо меня поехал другой, не имеющий отношения ни к Тальтсу, ни к тяжёлой атлетике, ни вообще к спорту». Ну что тут скажешь? На то и чиновники, не имеющие отношения. Впрочем, этот мартиролог погубленных возможностей можно долго успешно продолжать.

Человеку с прекрасным душевным здоровьем, открытому и сразу же располагающему к себе, Вийру сильно повезло с тем, что де Сент-Экзюпери назвал «единственной настоящей роскошью»: роскошью человеческого общения. Среди его собеседников – героев мирового спорта и славных деятелей в совершенно других сферах – был один, вспомнить которого есть особенный резон. Потому что он тоже эстонец и тоже атлет. Его хорошо знал и Яан Тальтс, установивший свои знаменитые шесть мировых рекордов на турнире его памяти 8 августа 1971 года. И награду тогда Тальтсу вручила вдова атлета, тренера и великого лагерника Наталья Тэнно.

Георг Тэнно (1911-1967), атлет и тренер, судья всесоюзной категории. Специалисты и историки атлетизма в Советском Союзе считают его «создателем современной школы советской атлетической гимнастики». Автор известнейшей книги «Атлетизм».

А ещё офицер военно-морского флота СССР, во время войны ходил на английских конвойных судах, доставлявших лендлизные грузы в Архангельск и Мурманск, бывал в Англии и Исландии. Прошёл через всё, испытанное этими караванами. Видел гибель своих и чужих.

И то, что страшнее гибели очевидной, о чём сказал писатель и моряк-фронтовик Валентин Пикуль: «И чаще всего погибал человек в Атлантике самой худшей из всех смертей, которая зовётся безвестной. Это не та общедоступная смерть, когда тебя подберут, накроют шинелью и уложат в братскую могилу. У этой смерти нет даже могилы… Моряки предельно точны в своих докладах: - Срок автономности вышел… в эфир на связь с базою не выходит… позывные – без ответа! Ну, значит, конец» - «Реквием каравану PQ-17».

После войны Георг Тэнно получил от английского адмирала в подарок кортик, за что был обвинён в шпионаже по славной 58-ой статье. Тогда же была арестована и его жена Наталья с грудным ребёнком, вскоре умершим. Срок отбывал в Экибастузском лагере (Северный Казахстан). Вообще в среде прошедших лагеря известен как «убеждённый беглец», совершивший пять побегов, из которых его доставляли полумёртвым. А могли бы и пристрелить или совсем забить как оказавшего сопротивление : «…чаще всего труп беглеца слишком тяжёл, чтобы доставлять его в лагерь. А поэтому приносят в вещмешке только голову или (по уставу так верней) - ещё правую руку, отрубленную по локоть, чтобы спецчасть могла проверить отпечаток пальцев и списать человека». А. Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ».

Один из ближайших друзей Александра Солженицына, посвятившего ему в книге «Архипелаг Гулаг» целую главу: «Убеждённый беглец». А ещё одна глава в этой же книге написана самим Георгом Тэнно: «Белый котёнок (рассказ Георгия Тэнно)» - об одном из его побегов.

Судьба Тайму Вийра – во всей тяжёлой атлетике Эстонии, в килограммах, наградах и судьбах первых и непервых атлетов Эстонии. Это прекрасное и на редкость надёжное «капиталовложение».

Интервью эстонского поэта Юло Вызара с Георгием Георгиевским

Юло Вызар – Литература Твоя, стихи и песни, успешно расширяет свою географию и аудиторию. И всё, что с нею связано, - тоже как-то растёт и проявляет себя. Хотя о самом поэте и авторе-исполнителе мало что можно сказать. Поэтому сегодня давай уточним Твои основные биографические вехи и прежде всего то, что существовало в Твоей судьбе помимо литературы.
Когда и где Ты родился?
Георгий Георгиевский – В Риге, 29 апреля 1958 года, оба родителя – врачи. Хотя после трёх с половиной лет Я со своим батюшкой уже не встречался.
Юло – С какого года Твоя семья живёт в Йыхви?
Георгий – В Эстонии с 1960-го года, в Йыхви - с 1962-го. В 1965 году пошёл в первый класс Йыхвиской 6-й средней школы, в 1975 году закончил 10-й класс в ней же.
Юло – Все, знающие Твои имя и фамилию, обычно знают ещё, что Ты не только поэт и автор-исполнитель, но и спортсмен с большим стажем, и тренер. А каковы Твои достижения в обеих этих сферах спорта?
Георгий – За месяц до своего 15-летия Я начал с тяжёлой атлетики, классического двоеборья, был серебряным призёром чемпионата Эстонии среди юношей, ещё учась в школе, и серебряным призёром турнира этого же ранга среди юниоров. Стал ещё и чемпионом спортобщества «Калев». Тренером Моим был Эндель Сарапик, которого Мы с друзьями по атлетике всегда вспоминаем сердечно, благодарно и с огромным сожалением, что потеряли связь с Ним. Это был настоящий учитель, с сильным характером, и в то же время тактичный, сдержанный, наставлявший Нас не только в методике, тонкий знаток прежде всего качественной тренировки, а не количественной. С Ним Мы на тренировках обсуждали и историю атлетики Эстонии, России и вообще атлетику Старого и Нового света. Но в 1975-м году Он переехал в Пайде, какое-то время Я переписывался с Ним, а потом общение затихло.
27 мая 1979-го года Мой друг Вальдур Паавилайнен, будущий многократный чемпион и рекордсмен Эстонии, призёр чемпионата СССР и рекордсмен СССР, чемпион мира среди ветеранов, пришёл в спортзал с газетой, кажется, «Молодёжь Эстонии». Там было сообщение об открытом турнире по силовому троеборью 29 мая в Таллине, турнире, который и стал первым чемпионатом Эстонии по этому виду тяжёлой атлетики. И вообще стал первым официальным турниром по силовому троеборью по международным правилам в Советском Союзе. Организовали этот первый чемпионат Мати Ыун и Алар Лаев, бывший в конце 60-х - начале 70-х годов сильным полутяжеловесом-"классиком".
Помню, что Я очень не хотел туда даже ехать, потому что был тогда сильно перегружен, никакой специальной подводки к неизвестным соревнованиям не было совершенно. Но Вальдур уговорил Меня нехитрым доводом, что Я могу выиграть этот первый силовой чемпионат и даже установить рекорд Эстонии в жиме лёжа в категории до 90 кг. Я так и поступил: выиграл и установил. И полностью перешёл на силовое троеборье.
На этом же историческом чемпионате "серебряным" призёром стал Наш с Вальдуром общий друг, чемпион и призёр первенств Эстонии по "классике", мастер спорта СССР, тяжеловес Вильгельм Штранц. А уступил Он только могучему и легендарному в Эстонии Тойво Кургу, мастеру спорта международного класса по классическому двоеборью, призёру чемпионата СССР 1973 года. В Таллине-79 Тойво сразу же перевыполнил и будущий норматив мастера спорта международного класса СССР в силовом троеборье без экипировки.
В этом виде Я стал 6-кратным чемпионом Эстонии, многократным рекордсменом республики, а норму мастера спорта перевыполнял ещё в первой половине 80-х годов прошлого века.
А когда в 1988 году Спорткомитетом СССР был утверждён официальный норматив мастера спорта, в том же году Я чуть было не подошёл к норме мастера спорта международного класса без экипировки (вспомогательной жимовой рубашки и специального трико для приседаний, эта экипировка даёт как минимум по несколько десятков килограммов в каждом упражнении, сейчас умельцы прибавляют в экипировке и по 100 кг в жиме и приседах) в категории до 100 кг: норма эта сейчас 770 кг в сумме троеборья, Я поднял тогда необходимые веса в приседаниях (правда, с бинтами на коленях), 260 кг, и жиме лёжа, 207,5 кг, но их не засчитали судьи, оба раза 2:1. А в становой тяге почти поднял, но не зафиксировал вес 302,5 кг. В общем, с судьями консенсуса не получилось, но оказался рядышком с "международными" килограммами, даже поднял их. До сих пор не успокоиться.
Недавно Мне говорили, что нынешние нормативы мастера спорта и мастера спорта международного класса сильно уступают нормативам 80-х – 90-х годов. И что нормативы сейчас существуют в нескольких вариантах. Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это заявление: не проверял.
Среди Моих воспитанников чемпионы и призёры чемпионатов Эстонии Эвальд Швентке, Анатолий Горский, Станислав Румянцев, Хиллар Ояму, Александр Голов, Андрей Якуш, Виктор Мухин, Евгений Кондрашов, всех сейчас не буду перечислять, чемпион и рекордсмен СССР Александр Румянцев, который сейчас стал известным в Эстонии тренером по классическому двоеборью, и неоднократный чемпион и рекордсмен мира, Европы и Эстонии среди ветеранов Эдуард Добрый, известный в Эстонии врач. Чтобы не возникло иронического отношения к слову «ветеран», сообщу лучшие килограммы Эдуарда Доброго в ветеранском возрасте: приседания со штангой – 260 кг, жим лёжа – 185 кг и тяга становая (подъём штанги до пояса) – 230 кг. Эти жим лёжа и тяга безэкипировочные, а приседания – только с бинтами на коленях. 
С 1981-го до 1996-го года команда силовиков-троеборцев Кохтла-Ярве, главным тренером которой был Я, была сильнейшей в Эстонии.
Начинали у Меня и чемпионы Эстонии по силовому экстриму Юрий Уйт и Сергей Андреев. А Юрий Уйт в дальнейшем намного превышал мастерский норматив по силовому троеборью и был неоднократным чемпионом Эстонии. Но из-за тяжёлых травм обеих рук вынужден был оставить активную атлетику, хотя Его природного дарования должно было хватить для достижения мирового уровня.
Из Моих друзей по атлетике и по судьбе перевыполняли мастерский норматив по силовому троеборью задолго до его официального утверждения Александр Румянцев, о котором Я сказал выше; Вильгельм Штранц; Вальдур Паавилайнен, ставший чемпионом мира среди ветеранов (Его лучшие официальные результаты без экипировки, показанные в категории до 140 кг: приседания 320 кг, жим лёжа 200 кг, тяга 300 кг) и историком мирового уровня силовых видов спорта, консультантом специалистов и любителей разных видов атлетики из многих стран.
С Вальдуром Мы с первых дней знакомства весной 73-го года много лет занимались историей атлетики, обменивались материалами, постоянно обсуждали их, изучали архивы друг друга. Обычно то, что знал один из Нас, становилось и знанием другого. Но с середины 80-х Меня одолела другая страсть, из-за которой Ты, Юло, и пригласил Меня сегодня к разговору. Хотя любовь к истории атлетики никуда не пропала, просто Я уже не искал специально, а лишь брал то, что само шло в руки.
А Вальдур сильно преуспел в развитии своей эрудиции и расширил свой архив во много раз и заимел собеседников в этой области в разных странах. Но обсуждаем историю атлетики, имена, килограммы и судьбы старых атлетов Мы с Ним до сего дня.
Юло – Почему Ты оставил активные тренировки на соревновательном уровне? Почему в конце концов прекратилось и Твоё тренерство?
Георгий – Из-за Моей литературы, которая началась в середине 80-х годов. И активная атлетика, и тренерство забирали себе все Мои силы и время. Каждый рабочий день, с прихватыванием одного из выходных, часто был занятым у Меня с утра и до вечера, потому что некоторые атлеты работали по сменам: на шахтах, разрезах, «Сланцехиме», вневедомственной охране, ещё где-то.
А чтобы назначаемая Мной методика тренировок была соответствующей индивидуальным «физике», психике, состоянию мышц, суставов и нервов в каждую тренировку каждого атлета, Я должен был эту каждую тренировку каждого атлета проводить сам. Начиная со второй половины 80-х до середины 90-х годов каждый тренировочный день, в течение дня, Я занимался с 40-50 спортсменами, от мальчишеского до ветеранского возраста. Приходили ко Мне в секцию для регулярных тренировок, за заочными методиками и просто за консультациями из разных мест Кохтла-Ярве, из других городов. Помню, пришли двое парней после лагеря с листом бумаги, на котором был начерчен путь от Йыхвиского автовокзала до Нашего спортзала и обозначено Моё имя. Уже в конце Нашей атлетической поэмы пришли два отличных парня с богатыми возможностями развития силы, Пётр Кудрин и Евгений Балаболов, прошедшие Афганистан, – самые немногословные и самые надёжные в различных непростых коллизиях, бывавших в Нашем спортзале и около него, а коллизий во все годы хватало. Пётр Кудрин, при весе 90 кг, успел сделать становую тягу 250 кг, а потенциал Его был богатый весьма.
Я и хотел почти сразу, с начала Моей литературы, свернуть и тренировки, и тренерство, чтобы переехать в Москву, или Ленинград, или Таллин, куда Меня долго активно звали. Но вышло, как у учителя Ильи Семёновича Мельникова в конце фильма «Доживём до понедельника»: Я глядел в глаза своих соратников – и оставался.
И ещё Я крепко надеялся на свой город, в котором всё могло бы сложиться прекрасно, к радости Моей и всех участвующих в Моей песенной судьбе. Всё-таки страстно хотелось состояться поэтом прежде всего именно в родном городе. Но это оказалось полнейшей «антимарксистской утопией». Если не сказать сильнее.
И ещё в Кохтла-Ярвеской школе тяжёлой атлетики, в которой Я имел честь работать, директор школы Ильмар Талусте, мастер спорта СССР, 6-кратный чемпион Эстонии по вольной борьбе, и завуч Майя Вишнёва, заслуженный мастер спорта СССР, чемпионка мира и Европы по баскетболу, говорили Мне, что школе драгоценен каждый мастер спорта и Я нужен не только как тренер, но и как действующий мастер спорта. Как раз тогда ждали утверждения Спорткомитетом СССР официальных мастерских нормативов.
А в декабре 1995 года Я всё-таки ушёл из спортшколы, для полного посвящения себя стихотворчеству, на обещанные хлеба, которые оказались блефом. Коллектив спортшколы во главе с Ильмаром Талусте был отличным, никаких национальных проблем и противостояний в нём никогда не заводилось, требовалась только добросовестная и качественная работа. Но так уж у Меня сложились тогда надежды и обстоятельства. Да и литература давно уже норовила занять всё время, кроме сна.
Юло – Ты рассказывал Мне об Эстонском обществе в Твери, в деятельности которого принимают участие Твои родственники. Расскажи, кто в него входит, чем там занимаются?
Георгий – Это общество в Твери так и называется: «Эстонская община». О ней Мне лет десять назад рассказывали Мои племянники тверичи, которые играли в духовом оркестре музыкальной школы, активно сотрудничающей с «Эстонской общиной». Община изучает и пропагандирует Эстонскую культуру в Твери, окрестностях Твери и других городах. Ещё Община принимает гостей из Эстонии и возит тверичей в Эстонию. В общем, налаживает культурные связи везде, где их готовы налаживать. Председательствуют в «Эстонской общине» Твери Елена и Борис Юлегины.
Юло – Литературные и песенные дела – главное в Твоей жизни. Твои стихи и песни известны и в Эстонии, и за пределами Её. И Вильяндиским слушателям Твои песни очень нравятся. А где Ты ещё концертируешь и публикуешься?
Георгий – Я до сих пор благодарно вспоминаю свой небольшой концерт в Вильянди летом 1999-го года на вечере, посвящённом Лидии Койдула. Принимали прекрасно, да ещё и сердечно отметили Меня в газетной статье об этом прекрасном вечере. Приглашение от организаторов Я тогда получил через Тебя, Юло. И очень рад был после концерта, что – кажется – не подвёл ни Их, ни Тебя. Таким же сердечным и взаимно интересным оказался и концерт летом 2009 года в Вильяндиской библиотеке. Аудитория тогда тоже была целиком эстоноязычной. И вообще Мои выступления и в других эстонских аудиториях проходили замечательно, взаимно интересно.
В 1999-м году, если помнишь, Твоими стараниями в Вильянди на студии звукозаписи был записан Мой песенный диск. С просьбой о финансовой поддержке Меня в Культууркапитал обратились Ты и классик современной эстонской поэзии Вирве Осила. И всё сложилось отлично.
До 2002-го года Я выступал, хоть и нечасто, по всей Эстонии. Но только не в своём городе, а совсем в других населённых пунктах - в русских и эстонских аудиториях. Везде встречали сердечно и провожали благодарно. Но потом определённые деятели определённого политического толка всё это погасили. А референтша Кохтла-Ярвеского мэра, всеми политичными добродетелями изукрашенная, вообще прямо угрожала желающим общаться со Мной священным гневом авторитетного пастыря народов - партии, в которой она состоит. И ещё, в нагрузку, стращала христолюбивым городским начальством и примкнувшими к нему видными гуманистами, добрыми самаритянами. "Я не запрещаю вам, но не рекомендую!!!" Кротко так и незлобиво, правильной и дозволенной словесности процветания для. И многая лета громыхало слышимое далеко за пределами двух городов совсем уж невинное: "Я его размажу!" И ещё невиннее: "Никто за него заступаться не собирается! Кому он нужен?! Никто ему ничего не разрешит! Не церемоньтесь с ним!" - сейчас видать специалиста по культуре!
В общем, "культуру в массы!" с большевистской прямотой. Право, даже неловко, что Я, на все их натуживания показать, кто Я таков у них, так и не озаботился ничьим запретом и тако же ничьим разрешением. За то и пребываю "гоним от веры еретической", у коей рука долга.
"Разорю! — загремел он таким оглушительным голосом, что все мгновенно притихли. Волнение было подавлено сразу; в этой, недавно столь грозно гудевшей, толпе водворилась такая тишина, что можно было расслышать, как жужжал комар, прилетевший из соседнего болота подивиться на «сие нелепое и смеха достойное глуповское смятение»." 
Ну, её ндраву здесь никто не препятствуй! Размазывание, буду говорить, удалось на славу: самыми последними словесы и всякия средствия! Жаловаться грех и придраться не к чему: восчувствуй и трепещи! Но изящная словесность в её воеводстве с того не процвела. Токмо угодная ей и дозволенная ею. Хотя размазывание и производилось со всем похвальным усердием и образцово-показательною беспощадностию. Убедив и маловеров, что биологическая война решительней самой невменяемой войны - религиозной. Тут уже никто не поможет: ни Бог, ни царь и ни герой. Даже если сам испытуемый близок к идеалу кротости и терпеливости.
"Вонзил кинжал убийца нечестивый
В грудь Деларю.
Tот, шляпу сняв, сказал ему учтиво:
«Благодарю».
Тут в левый бок ему кинжал ужасный
Злодей вогнал,
А Деларю сказал: «Какой прекрасный
У вас кинжал!..»"
Один персонаж Аркадия Райкина говорил о себе: "Я человек (тут он совал кулак в нос воображаемому собеседнику)... добрый!"
Nomen illis legio. Такое вот достойное кураторство, предложенное родным городом. Такая вот радость пришла в Наш аул.
Ну и ладно - что смогли, на том и спасибо. От каждого по возможностям. Как говорили бывшие дворяне в Советском Союзе: "В 17-м году пришёл гегемон - и всё пошло прахом". Или Сократ после смертного приговора себе: "Вам жить, афиняне. Мне умереть. И один Бог знает, что лучше".
А песни и стихи прорастают в любых обстоятельствах. Особенно в Наше постгутенберговское время.
«Нам не дано предугадать, как Наше слово отзовётся…».
В Эстонии, как Мне известно, их тепло привечал знаменитый композитор, авторитетнейший Вальтер Оякяэр, автор песен для Георга Отса и многих других исполнителей. Как Ты помнишь, Я для Него даже записал свою краткую автобиографию.
Публиковался Я в журналах «Балтика», «Таллинн», «Радуга», «Полисветие», «Садхана», «Крещатик», «Oceanus Sarmaticus», «Сетевая Словесность», в Кохтла-Ярвеских еженедельнике «Инфопресс» и газете «Северное побережье». Ещё в толстой антологии «Литературная Евразия».
В октябре 2008-го года генеральный консул России в Нарве Николай Бондаренко на встрече в Кохтла-Ярве сказал Мне, что необходим выход Моего стихотворного сборника, что это важно для Русской культуры, и что Он сделает всё, что надо, для этого. И опять авторы прежних помех открыто вмешались и придушили эту инициативу. Крайне интересуюсь до сих пор: что же они насказали консулу?
"Неужели это будет?
Тишину услышат люди,
Ах, какая будет тишина!
Будет необыкновенной,
Будет тише довоенной -
В день, когда окончится война..."
Юло – В каких литературных союзах и объединениях Ты состоишь?
Георгий – В Объединении русских литераторов Эстонии и Союзе писателей России. Хотя никакие объединения и союзы от беспредела, кружащего над поэтом, - если это поэт, а не то, чем пойло свиньям разливают, - не спасают. И задачи такой не ставят. В Моей судьбе, по крайней мере, никакие союзы и объединения величия, соратничества не проявляли. Не считали допустимым такое падение нравов.
Впрочем, может быть, так и надо в земной юдоли. Как говорит атаман Репка в "Моих скитаниях" Гиляровского: "Все друг другу чужие. Пока не помрут".
Хотя любой коллектив нужен только для взаимовыручки. Иначе бездарное - маловысокохудожественное - кучкование не срастётся в развивающийся организм, вырабатывающий жизненную силу и воспринимающий психическую энергию Космоса. Организм, который развивается и разбухает новой силой и возможностями только от жертвенной взаимовыручки и надёжности - сей кровеносной системы настоящего сообщества. Иначе его членов и членш качнёт в обратном направлении. И они всенепременно и истово начнут заниматься увлекательным взаимоистреблением и взаимными проклятиями, пожирающими все свободные силы участников сей мистерии.
Без душевного родства сообщников, высекающего жертвенность, мужество и волю к достижению цели, волю, которая сильнее страха смерти, никакое общее дело не разовьёт себя, а лишь рассыплется бездарно. Синэргия от ни к чему не обязывающего пустого количества участников не возникает.
А вообще-то не коллектив рукотворный прав, а "один всегда прав", - как сказал персонаж "Зоны" поцелованного Богом атеиста Сергея Довлатова.
Настоящий же коллектив может сложиться, сплавиться в общую судьбу новой пульсацией Духа только в смертельных испытаниях. Как апостолы Христа, мухаджиры Мухаммеда, "люди длинной воли" Тэмуджина. Когда старое, не способное к трансформации, неотвратимо и беспощадно душит самобытную волю к жизни. А самобытной воле совершенно нечего терять, кроме собственного бесправия в старом социуме и отживших представлений о жизни и смерти. 
А ненастоящие коллективы не стОят не то что хорошего, а даже плохого слова.
Юло – Как Я знаю, вижу и чувствую по Твоим стихам и песням, Эстонию Ты любишь и понимаешь. У Тебя эстонское гражданство. У Тебя много друзей среди поэтов, спортсменов. Кто-то помогает Тебе в течение многих лет…
Георгий – Много друзей, сдаётся Мне, не бывает, а уж среди поэтов тем паче. Как дико перевирают Мои слова и полностью врут от Моего имени, как упражняются в клевете на Меня и Моих близких так называемые поэты, поэтессы и их хозяева обоего пола - нет повести печальнее на свете. Эти таланты в них намного могутнее художественных и государственно мудрствующих. И за всеми этими упражнениями местных классиков и их пастырей лик ихней велемудрой и неугомонной старицы.
"Вероятно, шакал Табаки перекусал их всех, - думал Он..."
И почему-то у этих питомцев муз именно Я "не поэт, а всего лишь песенник, да и то..." А именно они, везунчики, все - поэты, избранники богов! Во пофартило некоторым! Судьба-то, видно, не вислоухая - достойных ищет... А Я-то, с великой дури, как последний Владимир Ленской, тоже с Душою прямо геттингенской, поклонник Канта и поэт,
"всё верил, что друзья готовы
за честь Его приять оковы,
и что не дрогнет Их рука
разбить сосуд клеветника".
Верил. И дождался, мля. Почти сразу. Братие и сестрие во литературе. Спаси Бог от них всякую живую Душу!
"Отцы пустынники и жены непорочны". "Dream team". И всё-то удовольствие у них - всей биомассой на бедного кустаря-надомника, в сладких мечтаниях об избавлении от них неусыпно пребывающего! "... со избранным избран будеши, со строптивым развратишися" - псалом XVII, стих 27.
"В ответ на наглое бесчинство бухгалтера Кукушкинда, потребовавшего уплаты ему сверхурочных, мы, геркулесовцы, как один человек, ответим:
а) повышением качества служебной переписки,
б) увеличением производительности труда,
в) усилением борьбы с бюрократизмом, волокитой, кумовством и подхалимством,
г) уничтожением прогулов и именин,
д) уменьшением накладных расходов на календари и портреты,
е) общим ростом профсоюзной активности,
ж) отказом от празднования рождества, пасхи, троицы, благовещения, крещения, курбан-байрама, йом-кипура, рамазана, пурима и других религиозных праздников,
з) беспощадной борьбой с головотяпством, хулиганством, пьянством, обезличкой, бесхребетностью и переверзевщиной,
и) поголовным вступлением в ряды общества "Долой рутину с оперных подмостков",
к) поголовным переходом на сою,
л) поголовным переводом делопроизводства на латинский алфавит, а также всем, что понадобится впредь".
ЗОЛОТОЙ ТЕЛЁНОК
Поменьше бы в Моей судьбе всяческих поэтов, бегающих на партийной сворке, с их адской моралью и с их "руководителями ленинскова типу". Остальное как-нибудь. И тогда точно мир раскроет свои объятия.
"СпрОсите вы меня, с чего это я всё об чертях да о кикиморах рассказываю! Так я на это вот что скажу: такая у нас жизнь волшебная, что сам собой в этом роде разговор складывается. 
Что такое эта чертовщина и в каком смысле её понимать надлежит - на это я определительного ответа дать не могу. но ведь, с другой стороны, ежели сказать наотрез: "Нет чертовщины!" - а вдруг она есть? Кто тогда в дураках будет?"
САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН, "Пошехонские рассказы".
А Эстонию люблю сердечно, природу Её, историю, литературу. Правда, современную Эстонскую литературу Я почти не знаю. Как и мало знаю современную Русскую литературу в России, кроме всего нескольких имён.
Ещё в конце прошлого столетия Ты упрекнул Меня: «Ты всю свою жизнь в Эстонии – и до сих пор ни строчки о Ней! Хотя о чём и о ком только ни пишешь!» Упрёк был настолько справедлив и болезнен для Меня, что первая песня сложилась сразу. Наверно, всё в сознании и Душе было уже готово для этого. Песня получилась, условно говоря, исторической, то есть о давних событиях для пользы Нашего времени. Вторая песня об Эстонии получилась уже больше похожей на лирическую, хотя без опоры на героические события и славные эстонские имена тоже не обошлось. Третье произведение - что-то вроде поэмы, которая посвящена славному в веках и мифах Калевипоэгу. Четвёртая песня – посвящение великому эстонскому тяжелоатлету Яану Тальтсу, судьба которого, великая, трагическая и чрезвычайно интересная, ещё ждёт своих исследователей и осмысления в соответствующей ей монографии.
А старых эстонских поэтов, писателей перечитываю: Эдуарда Вильде, Борнхёэ, Таммсааре, конечно; Лидию Койдула, Марие Ундер и некоторых других. Тех, кого освоил ещё в детстве, как Борнхёэ, и в юности. Из современных эстонских прозаиков чту Яана Кросса, прежде всего Его исторические произведения, и Арво Валтона. Роман Валтона о Чингис-хане, «Пути сходятся в Вечности», - самое сильное, глубокое и интересное художественное произведение о великом покорителе пространства и времени из всех известных Мне.
Хочется проявить себя и в художественных переводах эстонских поэтов, прежде всего Вирве Осила и Юло Вызара. Но нужен правильный подстрочник, а те, кто обещал Мне точные подстрочники произведений некоторых эстонских поэтов, быстро «снимались с пробега». Тоже, видать, кто-то поспособствовал.
Эстонцы вообще достойно участвовали и участвуют в Моей судьбе ещё с советских времён.
Никогда ни в каких похабных запретах и опорочиваниях Меня и Моих дел эстонцев не было. А когда несколько лет назад Кохтла-Ярвеская городская управа запретила единственной известной Мне в городе студии звукозаписи иметь со Мной дело, о чём режиссёр студии сам сообщил Мне, именно эстонцы связались с Нарвской студией звукозаписи, договорились и сами полностью оплатили эту Мою запись. И возглавил это непростое дело Мой старинный друг и сегодняшний собеседник, эстонский поэт Юло Вызар. И живой классик Эстонской литературы Вирве Осила в течение многих лет говорит обо Мне высокие слова, которые сам Я не рискну повторить. И работу Мне, безработному, предоставляет Tõsteliit, Союз Эстонской тяжёлой атлетики. Забыть это и пренебречь благодарностью за это невозможно.

Сегодня Я уже во вполне зрелом возрасте. Многое узналось и мало что забылось. Говорю о душевном опыте. А во многом знании много печали, по Экклезиасту. И ещё Он же: «Умножающий познания умножает скорбь». Хотя имманентное Мне с детства легкомыслие Я не только сохранил в полной мере, но и, кажется, сильно приумножил.
Когда-то в лучшей книге о Карамзине «Сотворение Карамзина», Юрия Лотмана, Я прочитал (и внял всем естеством прочитанному) сформулированное автором credo своего героя: быть частным лицом и честным человеком. Говоря по-Пушкински: « … для власти, для ливреи не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи». Не хуже сказал и герой повести Николая Лескова, «Очарованный странник»: не заслоняться чужой грудью и не брехать на ветер.
Если повезёт сберечь сей душевный настрой в его незамутнённости, то и довольно с Меня.
Я, по простоте Души, полагаю, что в чужой жизни смеет участвовать только тот, кто способен её спасти или хотя бы улучшить. А не погубить. Но в этом Моём постулате Я, за все годы своего сознательного бытия, почти никого не смог убедить. На этой жалобе (postulatus, на латыни, и есть жалоба) и завершим Нашу встречу. Но самая широкая и удачная экспансия может сложиться из многих бед, которые часто – просто болезнь роста: разрушение старого и рождение в муках нового. И вообще: побольше работы и поменьше рефлексии. "Небеса не знают состраданья. Сила - милосердие богов" - Эсхил.
Лишь бы Душа была способна к саморазвитию. И лишь бы узор из бед и удач постоянно обновлялся, не закисал. «Претерпевший же до конца спасётся» - Евангелие от Матфея, глава 24, стих 13.
Спасибо сердечное Тебе, Юло, за этот хороший разговор и вообще за всё!

2018 г.